Почему «Манхэттен» — главный фильм Вуди Аллена?

Ник Буджейя для Австралийского центра киноискусства

У Вуди Аллен долгая и успешная карьера сценариста, режиссера и актера. На данный момент он снял около 50 фильмов, и каждый год выходит его новая работа. Можно сказать, что Аллен является воплощением кино. Его фильмы 70-х и 80-х годов особенно отмечены уверенной печатью авторства, благодаря чему они эстетически и тематически узнаваемы настолько же, как и у его кумиров — Куросавы и Бергмана (в «Манхэттене» Айзек Дэвис в исполнении Аллена резко упрекает Мэри — Дайан Китон, — когда она заявляет, что Бергман переоценен).

Конечно, можно долго спорить, какой фильм является у Аллена главным. Под «главным» я не имею в виду «лучший» или «самый интересный». Речь идет о квинтэссенции алленовского стиля. Кто-то бы предложил «Энни Холл», кто-то — «Преступления и проступки». Для меня же таковым является «Манхэттен», романтичное и меланхоличное размышление Аллена о любви и отношениях в его родном городе, Нью-Йорке.

«Манхэттен» открывается захватывающей дух сценой: на нас обрушиваются виды главных достопримечательностей Нью-Йорка — небоскребы, мост Куинсборо, интерьеры музея Гуггенхайма. Кадры сопровождаются голосом Айзека, главного героя в исполнении самого Аллена, но мы понимаем, что это монолог самого режиссера.  Хотя, возможно, Айзек и Аллен неотделимы друг от друга. В этом монологе Аллен/Айзек постоянно поправляет себя, подбирает слова, ищет верные интонации, чтобы описать свои отношения с Нью-Йорком. Сначала он охвачен любовью к городу («Он обожал Нью-Йорк. Боготворил сверх всякой меры»), затем горечью («Он обожал Нью-Йорк, хотя город был для него метафорой упадка современной культуры»). Но в конечном итоге Аллен находит баланс: «Он был суров и романтичен, как и любимый им город». «Рапсодия в стиле блюз» Гершвина сопровождает эти рассуждения и дополняет визуальный ряд. Очевидно, что мы воспринимаем Нью-Йорк с точки зрения Аллена.

Открывающая сцена прекрасно задает тон всему фильму, создавая захватывающий портрет города. Операторская работа Гордона Уиллиса впечатляет: он уверенно справляется как с грандиозными городскими панорамами, так и с камерными и даже интимными кадрами замкнутых пространств — спален, вестибюлей и тесных ресторанов. И эта способность Уиллиса перемещаться между масштабными городскими сценами и микрокосмами Айзека и его спутников совершенно выдающаяся. Особенно это очевидно, когда за открывающим эпизодом следует сцена в небольшом ресторане, где ужинают Айзек, Трейси (Мэриэл Хемингуэй), Йел (Майкл Мерфи) и Эмили (Энн Бирн). Без какого-либо вербального пояснения камера Уиллиса передает одну из главных идей Аллена: Нью-Йорк — это «плавильный котел», смешение людей, их встреч, взаимодействий и романтических отношений.

Было бы непростительно не упомянуть богатство черно-белой гаммы самого Манхэттена, которая возвращает зрителя во времена старого доброго Нью-Йорка и одновременно словно помещает город во вневременной контекст.

Темы, затрагиваемые в «Манхэттене», хотя и типично алленовские, также вечны и универсальны. Просто Аллен идеально с ними справляется. Он всегда блистательно исследовал сложную и интригующую природу романтических отношений, и «Манхэттен» — самая многослойная демонстрация этого умения.

В начале фильма Айзек встречается с 17-летней Трейси. Йел женат на Эмили, но крутит роман с Мэри. Айзек вообще не уверен, стоит ли ему состоять в отношениях со столь юной девушкой, но убежден, что они скоро прекратятся. Когда он рассуждает об их отношениях или жалуется на них, мы понимаем, что так он пытается их очернить. Возможно, он боится, что Трейси оставит его ради более молодого и жизнерадостного человека. Айзек постоянно твердит, чтобы Трейси не слишком привязывалась к нему, но это может быть своего рода защитным механизмом. Если Трейси уйдет от него, то это будет с его позволения. В конце концов, его бросали и раньше: бывшая жена Айзека — Джилл (Мерил Стрип) — ушла от него к другой женщине.

Как и Айзек, Йел и Мэри тоже не уверены в своих отношениях. Оба признаются в любви друг к другу, но скептически относятся к долговечности этой связи. Только после расставания Йел понимает, что Мэри является неотъемлемой частью его жизни. Это, конечно, становится проблемой, потому что к тому моменту с Мэри начинает встречаться Айзек. Для Аллена такая неразбериха — определяющая черта отношений вообще. Люди не могут подавить то, что они чувствуют к другим, даже если это приводит к полному хаосу.

В то же время «Манхэттен» достаточно критичен в том, что касается возвращения к прошлому и капризов в отношениях. Кажется, будто Айзек и Йел осознают свои истинные чувства, только когда отношения прекращаются. Их склонность помнить прошлое и идеализировать его разрушительна и ведет на путь потерь и проблем. А попытка Айзека вернуть Трейси отдает детской неуверенностью. Он хочет вернуть ее, потому что потерял Мэри. Но Трейси всего лишь подросток, и Айзек относится к ней как к тихой гавани, где он будет обладать властью. Йела и Айзека объединяет стремление к контролю, которым они не могут обладать в отношениях с Мэри, умной, открытой и непостоянной женщиной.

«Манхэттен», однако, далеко не так безрадостен, как может показаться. Его пронизывает едкое остроумие Аллена и сатира на современные отношения. И хотя попытка Айзека задавить любовницу Джилл машиной обусловлена сильными эмоциями, фраза «Я пытался убрать ее с дороги» в этом контексте звучит смешно. Даже в самые, казалось бы, неуместные моменты Аллен не может не шутить, как будто остроты и шуточки — перманентное состояние Айзека, с помощью которого он защищается от жестоких разочарований, сопутствующих любви.  

«Манхэттен» — кульминация рефлексивного и романтичного Аллена. Фильм объединяет три его главных увлечения: джаз, Нью-Йорк и романтику. Редко какому режиссеру удается в своем фильме исследовать весь спектр любовных отношений, но Аллен справляется и делает это крайне убедительно и правдиво. Финал «Манхэттена» сосредоточен на том, что мы должны обладать неувядающим оптимизмом, когда стремимся заполнить внутреннюю пустоту. И где же еще это делать, как не в Нью-Йорке.

Источник: Австралийский центр киноискусства

Перевод Александры Веселовой специально для ИНОЕКИНО