Хлинюр Палмасон: Интервью

Расскажите поподробнее о локации для съемок фильма?

Мы снимали на фабрике и в долине в маленьком городке под названием Факсе в Дании. Всё было снято на двух квадратных километрах. Из-за этого график группы был очень гибким, нужно было иметь 100-процентный доступ к любым локациям 24/7. Это было очень важно — снимать каждую сцену с соответствующей погодой и атмосферой. Местные и рабочие с фабрики нас очень поддерживали на протяжении всего процесса, некоторые даже сыграли в фильме!

Раньше вас знали, в основном, как видеохудожника. Этот опыт повлиял на фильм?

Я считаю себя художником, работающим со звуковым и визуальным материалом. Уже в процессе я понимаю, во что превращается то, над чем я работаю, — в фильм или видеоролик, живопись, скульптуру или серию изображений. Я думаю, что некоторые проекты сами хотят воплотиться в более крупный нарратив, и потихоньку начинают двигаться, разговаривать и обретают кинематографическую форму. Мне нравится параллельно работать с различными проектами и материалами. В большинстве случаев все они питают и обогащают друг друга.

В фильме очень сильная операторская работа. Что появилось сначала — текст или образ? Пока вы писали сценарий, вы уже представляли, как это может выглядеть — или наоборот?

Для меня кино — это все, что нужно слушать и видеть. Когда я погружаюсь в процесс, я медленно начинаю видеть образы и звуки. Меня вообще очень интересует внутреннее пространство фильма, и я правда думаю, что это то, за чем нужно ухаживать и что нужно развивать на протяжении всей работы над фильмом. Я понимаю, что процесс этот очень хрупкий и таинственный, поэтому стараюсь, чтобы все вещи происходили естественно, исходили из погружения в материал, в сценарий, персонажей, натуру. Эмоции и представление появляются одновременно. В этом смысле все одинаково важно, диалог равен изображению, а эмоции равны повествованию.

У фильма очень интересное звуковое решение. Как вам это удалось? Что вас вдохновляло?

Меня очень интересует звук, и я думаю о нем уже на самых ранних этапах работы. Я считаю, что звук играет важную роль и в том, как мы воспринимаем фильм, и в том, как развивается повествование. Это не просто поддержка изображения или то, что должно заставить сцену сработать, или элемент, добавляющий реализма. Нет. Я не хотел, чтобы звук дублировал изображение, часто мне кажется, что именно звук — это внутренняя часть образа, а изображение — внешняя.

Вы находитесь между Данией и Исландией. Как эти две культуры влияют на вашу работу?

В некотором смысле, я нахожусь между странами, и я думаю, что обе они влияют на мою работу. Если я разделю себя на прошлое, настоящее и будущее, то мое прошлое очень глубоко укоренено в Исландии. Я ясно вижу это в своих предыдущих работах, и в том, чем я занят сейчас — использую свежую рыбу в качестве материала для скульптур, повторяющиеся элементы и формы, орнаменты, образ лодки, наблюдаю за разлагающимся телом лошади. Все эти вещи очень сильно связаны с моими корнями и сыграли большую роль в формировании Исландии на протяжении последних сотен лет. На настоящее, вероятно, повлияло время, проведенное в Дании с людьми, которые меня окружают. И еще тоска по дому. Будущее неизвестно, но оно все же сильно влияет на меня — через видения и мечты. Я думаю, что я разорван между двумя странами, которые обожаю и ненавижу одновременно, и мне нравится это равновесие в себе и в том, что я делаю.

Как появилась идея включить в картину обучающий фильм на VHS?

Я очарован этими обучающими видеороликами, полными юмора и сделанными с невероятным вниманием к деталям. Все началось с идеи заводской инструкции, которая рассказывала, как использовать лопату, потом она превратилась в учебное видео про винтовку M1. Я думаю, что эти эпизоды показывают наивность, присущую фильму и герою.

Кто для вас Эмиль и что зритель должен понять о нем?

На примере Эмиля я исследую отсутствие любви или желания и необходимость быть любимым и желанным. Это я хотел показать в Эмиле через язык фильма. Он отчаянно пытается цепляться за кого-то или что-то другое, но в то же время остается чужаком. Я пытался убрать из него все, кроме самых основных инстинктов. Может, поэтому он так страдает. Он мудрый идиот и, возможно, немного выпадает из своего времени.

В последние годы исландское кино было очень успешным, можно вспомнить фильмы «Бараны» Гримура Хаконарсона, «Гору девственности» или «Воробьев». Как «Зимние братья» вписываются в этот контекст?

«Зимние братья» — мой дебютный художественный фильм, и это продолжение расширение моих предыдущих работ. Не удивительно, что он совсем не похож на исландское или датское кино, которое мы видели в последнее время. Я думаю, что все, что я делал до этого, уже было совершенно другим, я, очевидно, интересовался чем-то другим. Но я думаю, что два режиссера в принципе никогда не могут быть одинаковыми. Если ты абсолютно честен в своей работе, то ты создаешь то, что никто другой создать не может. Поэтому я думаю, что именно индивидуальность художника, его темперамент и личность дают цвет и жизнь современному кино.

Интервью взято из презентации фильма для фестиваля в Локарно

Мария Щербакова специально для Иноекино